Joushiki tte, nandeshou ne...
Выкладываю здесь, чтобы все могли заценить (эта сцена, в принципе, не требует никакого знания сюжета). Предыстория такова: в результате известно чьих происков у Кагэторы волшебным образом появляется двойник, точная копия по внешности и по характеру, обладающая всеми воспоминаниями, но лишённая некоторых травматических ограничений. Наоэ оказывается с двойником наедине.
читать дальше
«Почему он не просыпается?»
Спящий на белоснежном футоне двойник был точной копией Кагэторы – ни за что не отличишь. Правда, дыхания не было заметно. Должно быть, в этом теле всё же нет жизни.
«Копия тела – и души…»
Я сделаю вместо тебя то, что ты хочешь, но не можешь сделать – так сказал Кагэторе двойник.
«Значит, ты знаешь, что это такое?»
Произошедшее вчера не шло у Наоэ из головы – и он хотел знать причину: почему Кагэтора так себя повёл?
Если подумать, он сделал то же, что сам Наоэ однажды сделал с ним – тогда, на ступенях святилища Хиэ, когда он опрокинул Кагэтору навзничь и вгрызся в его шею. К Наоэ словно бы вернулся его собственный поступок – только вместо шеи Кагэтора впился в рот. Двойник – не человек, может он хотел высосать его жизненную силу? Кацунага ничего о таких свойствах не говорил…
Сейчас перед Наоэ лежал Кагэтора, который не был Кагэторой, но это был ключ – к его сердцу, к четырёхсотлетней, не разгаданной и по сей день тайне.
«Смогу ли я разгадать?»
Железную стену вокруг сердца Кагэторы никому и никогда не удавалось пробить.
«Смогу ли я сейчас? Узнать, что лежит по ту сторону?»
Наоэ придвинулся ближе к двойнику, протянул руку, коснулся щеки. Кожа была совершенно как у живого – возможно, само это ощущение было иллюзией, но она так притягивала его пальцы, казалась такой настоящей, даже чуть влажной на ощупь… Он двинулся пальцами вниз, словно исследуя рельеф, и остановился на губах.
Нижняя губа – крупная, чуть припухлая – оказалась неожиданно упругой. В груди у Наоэ затрепетало.
И вот это вот всё – не настоящее? Может ли такое быть? Но в теле не было души, значит…
«Сейчас…»
Сейчас, здесь, он был с двойником наедине. Даже Кагэторы здесь не было. Никто не помешает, никто ничего не скажет. Это всего лишь копия – снимок сердца, который лежит тут, словно какой-то предмет. Как вещественное доказательство, как живая книга – не человек, а искусственно созданный объект, и что бы он с ним сейчас ни сделал, никто не поставит это ему в вину. Он просто прикоснётся к книге и раскроет её… Наоэ сглотнул.
То, что никак не могло ему принадлежать, было перед глазами, и у Наоэ всё внутри дрожало от соблазна разгадать секрет.
«Я понимаю – всегда понимал – что он никогда не захочет меня в ответ, но я хочу знать… О чём он думал всё это время?..»
И, словно порхая по страницам книги, рука, лежавшая на губах, переместилась под воротник. Наоэ проследовал за траекторией ключицы, погладил плечо, кости которого сильно выступали под кожей. Это тело никогда не было мускулистым, а с тех пор, как повредились лёгкие, мышечная масса, наверное, ещё уменьшилась – Наоэ не ожидал, что физически Кагэтора настолько ослаб. Намного больше, чем было видно через одежду. И всё же мышцы были в тонусе, словно старались изо всех сил поддерживать бравый фасад.
Со щемящим чувством Наоэ продолжал водить рукой по телу, исследуя книгу, раскрывшуюся перед ним, пытаясь прочувствовать и запомнить каждый изгиб. Сейчас этот гордец в его руках, под его руками… От небывалого чувства превосходства у Наоэ закружилась голова.
«Сейчас он принадлежит мне. Не Минако. Мне и только мне».
Вдруг Наоэ почувствовал чью-то хватку на своём запястье и вздрогнул: двойник, успевший очнуться в какой-то момент, крепко держал его за руку и смотрел в упор. Наоэ окаменел, вся его эйфория мигом улетучилась. Он понимал, что перед ним не Кагэтора, но сердце всё равно словно окатили ледяной водой.
И всё-таки Наоэ не струсил. Это не Кагэтора. Чего ему бояться?
– Что, двойник, хочешь мне что-то сказать?
Ответа не последовало.
– Ты – не Кагэтора-сама, ты просто копия… Зачем ты сделал это вчера? Зачем впился мне в губы? Хотел высосать из меня жизнь? Или…
Двойник молчал и этим молчанием словно обвинял его в чём-то. Наоэ напрягся. «Возьми себя в руки, это не Кагэтора», – обругал себя он, но надменный взгляд ничем не отличался от оригинала, и, если подумать, не должен был. Наоборот, было бы странно, если бы копия Кагэторы вела себя как-то иначе.
– Скажи что-нибудь! Пожалуйста! – не выдержал Наоэ. – Я в чём-то виноват? Скажи!
– Ты хочешь подчинить меня силой?
Наоэ втянул воздух в лёгкие. В этом голосе – обычном голосе Кагэторы, глубоком, как корни большого дерева – не было слабости, но не было и привычной насмешки.
– Если тебе это удастся, ты будешь доволен?
– Что…
– Если ты победишь меня, подчинишь меня – это тебя наполнит? Удовлетворит?
Прежде чем Наоэ успел что-либо ответить, двойник Кагэторы обхватил его рукой за шею. Рука была ледяной.
– Я не понимаю, что… ты говоришь…
– Может, попробуешь?
– Не понимаю…
– Победить меня, и – заполучить.
Зрачки у двойника были чёрные, блестящие – Наоэ казалось, он утонет в них, если будет долго смотреть.
– Если ты сможешь меня победить, – проговорил Кагэтора с вызовом, – я позволю тебе мной обладать.
Наоэ оторопел. Взгляд чёрных глаз был искренним, рука на шее – цепкой, не желающей отпускать. У Наоэ всё поплыло в голове, он перестал понимать, где он, что делает. Ему казалось, что он либо под гипнозом, либо очень сильно пьян.
Словно притягиваемый плотоядными губами, Наоэ начал медленно наклоняться. Он не мог противиться этому. Его волосы упали Кагэторе на лоб.
То, что ты хочешь сделать, но не можешь.
«Разве это не про меня – вот сейчас?»
Кагэтора не отталкивал его. Он словно говорил: делай, что хочешь, и Наоэ подумал – а чего именно я хочу?
Что он хотел от Кагэторы? Его сердце. Только сердце? Нет, всё целиком. Чтобы Минако ни единого волоска с его головы не досталось – никому не досталось, всё хотел себе, целиком, всего этого человека. Движимый одним этим порывом, он потянулся своими пересохшими губами к полным, словно бы ждущим его губам… И в последнюю секунду опомнился.
– Нет!.. – Наоэ сбросил удерживавшую его руку. – Ты не Кагэтора-сама…
– Я Кагэтора.
– Ложь! Это не может быть его истинным желанием!..
Наоэ отпрянул, отодвинулся. Двойник сел на постели, согнув одну ногу в колене, и принялся спокойно его разглядывать.
– Это и есть истинное желание. Я не рождаюсь из лжи, я отражаю только правду.
– Ты отражаешь его злонамеренность! Провоцируешь и провоцируешь, только чтобы потом посмеяться надо мной – нет, на эту удочку я не попадусь!
– Ты слишком подозрителен, и этим только отдаляешь его от себя.
– Нет! Нет, нет, нет! Ты – не он!
– Ты отказываешься признавать правду?
– Это – не он! Потому что он никогда и ни за что меня не примет! Это – не тот человек, которого я хочу!
Наоэ сказал это – и застыл, потому что во взгляде Кагэторы внезапно промелькнула грусть; он прикрыл глаза и беспомощно улыбнулся. Он словно лишился всех сил, словно устал обороняться – сейчас в нём не было ни цинизма, ни насмешки, ни притворства. Только побледнели щёки, и глубже сделались складки в углах носа, и Наоэ подумал, что впервые в жизни видит его истинное иссохшее лицо.
– Человек, которого я хочу – это…
– Хватит.
Кагэтора обхватил колено руками и отвернулся.
– Не ко мне тебе надо обращаться со своим желанием. Хватит. Уходи.
– Нет…
– Иди на все четыре стороны. Того, что ты хочешь, здесь нет.
– Всё не так…
– А я буду делать то, что хочу я.
С этими словами двойник поднялся, и Наоэ спросил в растерянности:
– Что это? Чего Кагэтора-сама хочет, но не может?
– Ломать. – Взгляд у двойника сделался далёкий, но слова чётко слетали с его губ. – Ломать, ломать, разнести всё в клочья, и спалить всё дотла.
Наоэ застыл, как громом поражённый. Кагэтора двинулся к выходу и уже почти дошёл до порога, когда Наоэ, повинуясь внезапному импульсу, вскочил, подбежал к нему сзади и обхватил руками.
Двойник распахнул глаза. Наоэ сжал его крепче, уткнувшись лицом в худую спину.
– Пусти.
– Не пущу…
– Пусти, я сказал.
– Я не позволю… Это слишком невыносимо! Он не может этого хотеть!
– Да что ты понимаешь. Что ты понимаешь во мне…
– Всё понимаю – даже если не понимаю! – выкрикнул Наоэ отчаянно. – Если вы это сделаете – страдать будете в первую очередь вы! Поэтому – нельзя, как бы вам этого ни хотелось!
Какое-то время Кагэтора стоял в тисках его рук, как пойманная птица, а потом закрыл глаза, запрокинул голову и что-то пробормотал – так тихо, что Наоэ не расслышал.
– Что?.. – переспросил он, как вдруг прямо у него над ухом словно бы включили газовую горелку, и Наоэ рефлекторно разжал руки.
Двойник Кагэторы вспыхнул бело-голубым пламенем, которое стало тут же расползаться по татами, взбираться по столбам, лизать потолок. И прямо из середины этого пекла донёсся голос: «Не волнуйся, Наоэ. Я ничего не хочу сломать, кроме самого себя».
читать дальше
«Почему он не просыпается?»
Спящий на белоснежном футоне двойник был точной копией Кагэторы – ни за что не отличишь. Правда, дыхания не было заметно. Должно быть, в этом теле всё же нет жизни.
«Копия тела – и души…»
Я сделаю вместо тебя то, что ты хочешь, но не можешь сделать – так сказал Кагэторе двойник.
«Значит, ты знаешь, что это такое?»
Произошедшее вчера не шло у Наоэ из головы – и он хотел знать причину: почему Кагэтора так себя повёл?
Если подумать, он сделал то же, что сам Наоэ однажды сделал с ним – тогда, на ступенях святилища Хиэ, когда он опрокинул Кагэтору навзничь и вгрызся в его шею. К Наоэ словно бы вернулся его собственный поступок – только вместо шеи Кагэтора впился в рот. Двойник – не человек, может он хотел высосать его жизненную силу? Кацунага ничего о таких свойствах не говорил…
Сейчас перед Наоэ лежал Кагэтора, который не был Кагэторой, но это был ключ – к его сердцу, к четырёхсотлетней, не разгаданной и по сей день тайне.
«Смогу ли я разгадать?»
Железную стену вокруг сердца Кагэторы никому и никогда не удавалось пробить.
«Смогу ли я сейчас? Узнать, что лежит по ту сторону?»
Наоэ придвинулся ближе к двойнику, протянул руку, коснулся щеки. Кожа была совершенно как у живого – возможно, само это ощущение было иллюзией, но она так притягивала его пальцы, казалась такой настоящей, даже чуть влажной на ощупь… Он двинулся пальцами вниз, словно исследуя рельеф, и остановился на губах.
Нижняя губа – крупная, чуть припухлая – оказалась неожиданно упругой. В груди у Наоэ затрепетало.
И вот это вот всё – не настоящее? Может ли такое быть? Но в теле не было души, значит…
«Сейчас…»
Сейчас, здесь, он был с двойником наедине. Даже Кагэторы здесь не было. Никто не помешает, никто ничего не скажет. Это всего лишь копия – снимок сердца, который лежит тут, словно какой-то предмет. Как вещественное доказательство, как живая книга – не человек, а искусственно созданный объект, и что бы он с ним сейчас ни сделал, никто не поставит это ему в вину. Он просто прикоснётся к книге и раскроет её… Наоэ сглотнул.
То, что никак не могло ему принадлежать, было перед глазами, и у Наоэ всё внутри дрожало от соблазна разгадать секрет.
«Я понимаю – всегда понимал – что он никогда не захочет меня в ответ, но я хочу знать… О чём он думал всё это время?..»
И, словно порхая по страницам книги, рука, лежавшая на губах, переместилась под воротник. Наоэ проследовал за траекторией ключицы, погладил плечо, кости которого сильно выступали под кожей. Это тело никогда не было мускулистым, а с тех пор, как повредились лёгкие, мышечная масса, наверное, ещё уменьшилась – Наоэ не ожидал, что физически Кагэтора настолько ослаб. Намного больше, чем было видно через одежду. И всё же мышцы были в тонусе, словно старались изо всех сил поддерживать бравый фасад.
Со щемящим чувством Наоэ продолжал водить рукой по телу, исследуя книгу, раскрывшуюся перед ним, пытаясь прочувствовать и запомнить каждый изгиб. Сейчас этот гордец в его руках, под его руками… От небывалого чувства превосходства у Наоэ закружилась голова.
«Сейчас он принадлежит мне. Не Минако. Мне и только мне».
Вдруг Наоэ почувствовал чью-то хватку на своём запястье и вздрогнул: двойник, успевший очнуться в какой-то момент, крепко держал его за руку и смотрел в упор. Наоэ окаменел, вся его эйфория мигом улетучилась. Он понимал, что перед ним не Кагэтора, но сердце всё равно словно окатили ледяной водой.
И всё-таки Наоэ не струсил. Это не Кагэтора. Чего ему бояться?
– Что, двойник, хочешь мне что-то сказать?
Ответа не последовало.
– Ты – не Кагэтора-сама, ты просто копия… Зачем ты сделал это вчера? Зачем впился мне в губы? Хотел высосать из меня жизнь? Или…
Двойник молчал и этим молчанием словно обвинял его в чём-то. Наоэ напрягся. «Возьми себя в руки, это не Кагэтора», – обругал себя он, но надменный взгляд ничем не отличался от оригинала, и, если подумать, не должен был. Наоборот, было бы странно, если бы копия Кагэторы вела себя как-то иначе.
– Скажи что-нибудь! Пожалуйста! – не выдержал Наоэ. – Я в чём-то виноват? Скажи!
– Ты хочешь подчинить меня силой?
Наоэ втянул воздух в лёгкие. В этом голосе – обычном голосе Кагэторы, глубоком, как корни большого дерева – не было слабости, но не было и привычной насмешки.
– Если тебе это удастся, ты будешь доволен?
– Что…
– Если ты победишь меня, подчинишь меня – это тебя наполнит? Удовлетворит?
Прежде чем Наоэ успел что-либо ответить, двойник Кагэторы обхватил его рукой за шею. Рука была ледяной.
– Я не понимаю, что… ты говоришь…
– Может, попробуешь?
– Не понимаю…
– Победить меня, и – заполучить.
Зрачки у двойника были чёрные, блестящие – Наоэ казалось, он утонет в них, если будет долго смотреть.
– Если ты сможешь меня победить, – проговорил Кагэтора с вызовом, – я позволю тебе мной обладать.
Наоэ оторопел. Взгляд чёрных глаз был искренним, рука на шее – цепкой, не желающей отпускать. У Наоэ всё поплыло в голове, он перестал понимать, где он, что делает. Ему казалось, что он либо под гипнозом, либо очень сильно пьян.
Словно притягиваемый плотоядными губами, Наоэ начал медленно наклоняться. Он не мог противиться этому. Его волосы упали Кагэторе на лоб.
То, что ты хочешь сделать, но не можешь.
«Разве это не про меня – вот сейчас?»
Кагэтора не отталкивал его. Он словно говорил: делай, что хочешь, и Наоэ подумал – а чего именно я хочу?
Что он хотел от Кагэторы? Его сердце. Только сердце? Нет, всё целиком. Чтобы Минако ни единого волоска с его головы не досталось – никому не досталось, всё хотел себе, целиком, всего этого человека. Движимый одним этим порывом, он потянулся своими пересохшими губами к полным, словно бы ждущим его губам… И в последнюю секунду опомнился.
– Нет!.. – Наоэ сбросил удерживавшую его руку. – Ты не Кагэтора-сама…
– Я Кагэтора.
– Ложь! Это не может быть его истинным желанием!..
Наоэ отпрянул, отодвинулся. Двойник сел на постели, согнув одну ногу в колене, и принялся спокойно его разглядывать.
– Это и есть истинное желание. Я не рождаюсь из лжи, я отражаю только правду.
– Ты отражаешь его злонамеренность! Провоцируешь и провоцируешь, только чтобы потом посмеяться надо мной – нет, на эту удочку я не попадусь!
– Ты слишком подозрителен, и этим только отдаляешь его от себя.
– Нет! Нет, нет, нет! Ты – не он!
– Ты отказываешься признавать правду?
– Это – не он! Потому что он никогда и ни за что меня не примет! Это – не тот человек, которого я хочу!
Наоэ сказал это – и застыл, потому что во взгляде Кагэторы внезапно промелькнула грусть; он прикрыл глаза и беспомощно улыбнулся. Он словно лишился всех сил, словно устал обороняться – сейчас в нём не было ни цинизма, ни насмешки, ни притворства. Только побледнели щёки, и глубже сделались складки в углах носа, и Наоэ подумал, что впервые в жизни видит его истинное иссохшее лицо.
– Человек, которого я хочу – это…
– Хватит.
Кагэтора обхватил колено руками и отвернулся.
– Не ко мне тебе надо обращаться со своим желанием. Хватит. Уходи.
– Нет…
– Иди на все четыре стороны. Того, что ты хочешь, здесь нет.
– Всё не так…
– А я буду делать то, что хочу я.
С этими словами двойник поднялся, и Наоэ спросил в растерянности:
– Что это? Чего Кагэтора-сама хочет, но не может?
– Ломать. – Взгляд у двойника сделался далёкий, но слова чётко слетали с его губ. – Ломать, ломать, разнести всё в клочья, и спалить всё дотла.
Наоэ застыл, как громом поражённый. Кагэтора двинулся к выходу и уже почти дошёл до порога, когда Наоэ, повинуясь внезапному импульсу, вскочил, подбежал к нему сзади и обхватил руками.
Двойник распахнул глаза. Наоэ сжал его крепче, уткнувшись лицом в худую спину.
– Пусти.
– Не пущу…
– Пусти, я сказал.
– Я не позволю… Это слишком невыносимо! Он не может этого хотеть!
– Да что ты понимаешь. Что ты понимаешь во мне…
– Всё понимаю – даже если не понимаю! – выкрикнул Наоэ отчаянно. – Если вы это сделаете – страдать будете в первую очередь вы! Поэтому – нельзя, как бы вам этого ни хотелось!
Какое-то время Кагэтора стоял в тисках его рук, как пойманная птица, а потом закрыл глаза, запрокинул голову и что-то пробормотал – так тихо, что Наоэ не расслышал.
– Что?.. – переспросил он, как вдруг прямо у него над ухом словно бы включили газовую горелку, и Наоэ рефлекторно разжал руки.
Двойник Кагэторы вспыхнул бело-голубым пламенем, которое стало тут же расползаться по татами, взбираться по столбам, лизать потолок. И прямо из середины этого пекла донёсся голос: «Не волнуйся, Наоэ. Я ничего не хочу сломать, кроме самого себя».
@темы: перевод, эпоха Сёва
-
-
24.10.2017 в 16:01Да, в этом весь её смысл
-
-
24.10.2017 в 16:12-
-
24.10.2017 в 16:19Да, такой странный эффект, оказываемый на странных людей
-
-
24.10.2017 в 16:51Отдам полцарства за этот кусочек, отыгранный на сцене.-
-
24.10.2017 в 17:38Да-да, повалять их по сцене, ещё много-много раз
Безотносительно валяния, Томита и Хирамаки, конечно, классно бы сыграли сам диалог. Но это, конечно, только если на каком специальном ивенте...
-
-
24.10.2017 в 18:18Ох, эти двое рано или поздно сведут меня в могилу...
-
-
24.10.2017 в 20:18А можно репост под закрытку для пч?
-
-
25.10.2017 в 01:51Да, можно и без закрытки - я выложила для всех.
-
-
25.10.2017 в 19:12– Да что ты понимаешь. Что ты понимаешь во мне… - ключевое
господи. феерический идиотизм. уже поставили, мордой буквально воткнули - нет, наша уточка опять нашла повод никуда не лететь. "он мне не даст", ну надо же, как можно в ноль отключить мозги
-
-
26.10.2017 в 01:45Ну, да. Это Наоэ, к сожалению
К основному циклу Наоэ, как мы видим, на эту тему немножко исправился. Но, как показывает Сёва, это был очень долгий и мучительный процесс.
-
-
26.10.2017 в 10:40м-да, обнять и плакать