Красотой спасётся мир
Подарок всем самоизолирующимся. =) Наш с Katinka совместный труд. =)
История вторая, глава первая
Никому живому не дозволено приближаться.
Земли замка Самэгао – наша плоть. Сгнивший труп.
Эти горы – горы траура. Под сенью трав черепа покоятся, смертный тлен с земли дождями не смоется. Ключевая вода – что мертвецкая кровь, дуновение ветра – что мертвецкий стон; чернота земли прахом скорбным окрасилась. Под ноги смотри! Каждым шагом ты топчешь наши тела! Стонут побелевшие кости, брошенные в чистом поле.
Этот замок – замок страстей. Каждое дерево, каждая травинка, всё, вплоть до каждого зёрнышка сгоревшего риса, пропиталось злобой мертвецов.
Воры, приходящие на поле брани поживиться, срывающие доспехи с павших солдат, забирающие мечи – с вами мы расправляемся на месте. А из тех, кого в горы погнал голод, в поисках запасов сгоревшего провианта, ещё никто не вернулся назад. Горевший в замке Самэгао рис – смертоносная пища. Стоит его отведать, испустишь дух, синей кровью харкая.
Ткни здесь в любой клочок земли – и ты уже оскверняешь трупы. Здесь гиблое место, родившееся посреди мира живых.
Зазнаются живые! Мёртвые не простят обиду.
Не троньте! Не троньте наши души, коли вам жизнь дорога!
Слышится конский топот – всё ближе войска из Мидзё(1). Запах смерти плывёт над полем битвы в Оба: выстрелы, крики. Мечутся обезумевшие люди. Из-за оттепели рухнула переправа через Такадагаву, утопив союзников в холодных водах реки. Ветераны вставали в одиночку на пути у врага, только чтобы дать ему спастись – и умирали один за другим. Только для того, чтобы он мог выжить.
– Коль скоро наследник ваш отправился в мир иной, пойду и я вслед за ним, чтобы в пути ему не было одиноко. А вы, господин мой, спасайтесь! Бегите в Одавару, в Сагами, взгляните на любезную вам родину ещё раз.
Я не могу так поступить!.. Не могу вернуться в Одавару, я принадлежу Этиго. Когда мы спасёмся отсюда, я снова соберу войска. Останусь в Этиго! Вместе с тобою!..
Однако жена решительно покачала головой. Словно успокаивая упрямого ребёнка, она стёрла пальцем слёзы с его щеки.
– Мы вместе с Доманмару будем всю жизнь оберегать вас с того света, мой господин.
«Пусть удача сопутствует вам в бою».
Улыбка растаяла, и она бросилась в его объятья, не сдержав порыв. В последний раз соприкоснулись пальцы… Потом пламя взметнулось в воздух красным цветком – и рухнул пылающий Отатэ. Прижимая к груди его кимоно, жена до конца не переставала улыбаться.
– Отец! – Голос сына, которому уже в детстве пришлось облачиться в воинские доспехи. – Ради вас, отец, Доманмару непременно исполнит поручение.
Нет, Доманмару!.. Коли пойдёшь, тебя убьют! Кагэкацу не знает жалости – что толку сейчас от мирных переговоров. В этом противостоянии выживу либо я, либо он. Я не хочу отправлять тебя на смерть, Доманмару!
Дитя моё не слышит крика отчаяния, им помыкает убоявшийся смерти старый вояка. Не о мире ты хотел просить, Уэсуги Норимаса, а для себя пощады вымаливать. Если бы Кагэкацу желал мира, эта война не началась бы вовсе…
Тело Доманмару представляло жалкое зрелище: и доспехи, и меч сорваны.
Вот до чего ты дошёл, предатель Кагэкацу? Настолько ты меня ненавидел? Я мешал тебе? Мы вместе должны были взять на себя бремя правления. Вероломный подлец, растоптавший доверие друга!..
Настолько не доверяете крови Ходзё, текущей во мне? Я всё позади оставил, от всего отрёкся, но Этиго старается выдворить меня, как чужеродное тело?! Неужто лишь кровь – причина отчуждения? Какая-то кровь важнее истинных чувств?
Безобразное Этиго – белый оборотень, белая дьявольская земля. Пусть тело моё сгниёт, но скорбь не иссохнет. Коли суждено мне умереть – я и тебя утащу в могилу.
Плоть, разрываемая клинком… Досада и жажда мести переполнили моё сердце, когда я вонзил лезвие себе в живот. И ещё напоследок, поперёк горла – в тот миг брызги свежей крови напомнили о цветах ликориса. Коли правду говорят, что цветы эти, полные ядовитой отравы, взрастают на крови мертвецов – я всю эту землю затоплю красными цветами.
Не принявшее мои чувства Этиго!
Ненавистное Этиго!
Захлебнись синей кровью и пропади пропадом, белая земля!
Пусть пропадёт Этиго!..
«Этиго никогда не отвернётся от тебя.»
Зимнее море.
В тот пасмурный снежный день, когда союз с Ходзё был расторгнут, отец позвал меня с собой на северный пляж. Вот что сказал он мне, приготовившемуся было к смерти: «…Перерождайся, Кагэтора. Отринь оставивших тебя Ходзё, возродись как человек Уэсуги. Пусть северные земли суровы, но Этиго никогда не отвернётся от тебя. Переродись в утробе этой снежной бури… Переродись, Кагэтора! И становись наследником божества-хранителя севера(2).»
«Да, отец! – сразу поклялся я: – Что бы ни случилось, Сабуро Кагэтора навеки с вами!»
Вы поверили мне. Ваше безоговорочное доверие осчастливило меня как ничто другое. Вы негодовали на Ходзё за то, что те оставили младшего сына на откуп – негодовали за мой счёт. Вы относились ко мне не как к заложнику, а как к человеку, и как человеком дорожили мной. Вы доверяли мне. Я был счастлив, князь Кэнсин. Попав в Этиго, я получил столько тепла и участия, обрёл семью, обрёл друзей. Это стало моим спасением. Ради вас я отдам жизнь, отброшу имя и положение, хоть на край света за вами пойду. Коли надо – обращу клинок даже против кровных родичей.
– В этом мире, поглощённом войной, я сражаюсь ради истинного пути, ради правильного миропорядка.
Приёмный отец мой Кэнсин, нетерпящий тщеславие и алчность, дух питающий верой, всю жизнь положивший на борьбу… В то время как все вокруг сражались за власть и территории, он посвятил себя идеалу, и этот образ был бесконечно прекрасен в моих глазах.
– Уэсуги карают нечестивых людей, выступая от имени небес. Наша армия должна отвергать ложь и утверждать правду. Послушай, Кагэтора. Человек не должен сражаться ради себя – только лишь ради истинного пути.
В это смутное время усобиц порядок разрушен: вассал восстаёт против господина, сын идёт на отца, брат на брата… Верность теперь – пустой звук. Мир прогнил и обезумел.
– Нам необходим истинный путь.
В душе своей я верил: свершить всё то, о чём говорит этот человек, может лишь он сам. Сделать так, чтобы правильный миропорядок пришёл на смену смутному времени… Князь Кэнсин, только вам это по силам.
Отец, я пойду за вами до конца. Вы – земное воплощение Бисямонтэна, названный сын бога войны. Я горжусь тем, что удостоился чести стать вашим сыном.
Сабуро Кагэтора живёт ради вас.
Ради пути, в который верите вы.
– Братец Сабуро!.. – юный наездник, оглянувшись, машет мне рукой. – Давай, умчим далеко! До порта Гоцу!
«Кагэкацу…»
Младший брат моей жены, Кихэйдзи Кагэкацу. Первый в моей жизни друг. С ним было легко говорить по душам: о чаяниях, о страданиях. Он ведь тоже сын прежнего врага. Его настоящий отец, полководец дома Нагао, поднял неудачное восстание против молодого ещё Кэнсина. Хоть он приходился последнему зятем, само его существование должно было быть непростительно для Кэнсина, уже прошедшего однажды через семейную распрю и успевшего сполна прочувствовать: родичи могут быть страшнее любого внешнего врага.
– Но отец – это отец, а я – это я. Вот что я думаю, братец Сабуро: буду служить князю Кэнсину верой и правдой. Так хорошо буду служить, что он и не увидит больше во мне сына бунтовщика.
Кагэкацу смеялся на морском ветру. Сердце у него прямое, как стрела. Наши обстоятельства чем-то схожи.
Да, мне нужно брать с него пример. Жить так, чтобы все позабыли о моём родстве с Ходзё. Чтобы князь Кэнсин никогда не усомнился, никогда не разочаровался во мне. Чтобы всем сердцем мне доверял.
– Будем вместе защищать Этиго и поддерживать князя Кэнсина на его пути к вершине.
До глубокой ночи мы беседовали с тобой, делились наивными юношескими мечтами. Верили в нерушимость нашей дружбы. Верили, что спор о наследовании обойдёт нас стороной, не коснётся нашего братства. Что после смерти Кэнсина мы встанем на защиту Этиго вместе.
Как же скоро всё было разрушено.
Узнав о смерти Кэнсина, я примчался к воротам замка, где меня остановили подручные Кагэкацу: Мидзё был оккупирован его сторонниками – кланами Уэда и Ёита. Захватчики выстроились в ряд, настав на меня ружья.
– Вам войти не дозволено. – Остановивший меня Хигути Ёроку был доверенным Кагэкацу. – Согласно последней воле, главой клана признан князь Кагэкацу. Отныне вам входить не дозволено. Уходите, прошу вас, Кагэтора-сама(3).
«Неужто это твой ответ, Кагэкацу? Вот что на самом деле было у тебя на уме!»
– Пусти! Я хочу видеть тело отца! Пусти меня к нему, Кагэкацу!
В ответ на мою скорбь об ушедшем отце я увидел перед собой лишь крепко запертые ворота.
– Отец!
– Не дайте себя обмануть, никакой последней воли не было, – рискуя жизнью передал один из слуг отца, бывший с ним в момент смерти. – Это всё происки госпожи Наоэ и сторонников Кагэкацу. Сам князь Кэнсин никого не называл!
Так, не увидев даже тело Кэнсина, я оказался в пылу войны. Кагэкацу был безжалостен, словно в него вдруг вселился какой-то жестокий демон. Неужели ты не знаешь слёз? Смерть князя Кэнсина не опечалила тебя? Вассалы тоже позабыли о трауре и взяли в руки оружие, думая лишь о том, как бы выжить. Этиго раскололось на две части, земля окрасилась кровью братоубийственной войны.
– Прошу вас, Кагэтора-сама, примите подкрепление от Ходзё!
– Необходимо победить в этой войне. Сейчас нужна любая сила.
Этого я сделать не могу. Запроси я помощь с родной земли, всё доверие ко мне рухнет, а клятва превратится в пустой звук.
– Нужно выжить любой ценой! Сейчас главное – выиграть войну, разве нет?
И всё же, прими я хоть один раз помощь от Ходзё, люди Этиго больше не поверят мне. Это война только между силами Этиго. Отводите подкрепление в Канто!(4)
– Но стоит ли это вашей жизни?!
Я готов. Пусть так. По крайней мере я умру как Уэсуги.
– А жизни воинов? Бесчисленное множество погибнет – на это вы тоже готовы пойти?
Сердце сжимается от боли. Моя победа или поражение определяет столько судеб. На войне полководец всегда несёт жизни солдат на своих плечах.
– На войне ты либо победил, либо проиграл. Сейчас самое главное – одержать победу над Кагэкацу!
Умершие не возвращаются с того света. Я стискиваю зубы, плечи мои дрожат. Коли проиграю – конец всему. Там уже не будет ни Ходзё, ни Уэсуги.
Я должен победить.
«Кагэкацу!»
Этиго опорочено. Вовсе не таким желал видеть его князь Кэнсин. Всем застит глаза своя выгода, а оплакать смерть князя – и не подумали. Тщеславие, вероломство, предательство… Нет больше порядка. Есть всё то, что ненавидел князь Кэнсин, и оно переливается на этих землях через край.
«Вот что ты сотворил с Этиго!»
Белый оборотень так до конца и остался врагом Кагэторы: снег преградил путь войскам Ходзё, а оставшиеся на зимовку тоже не привыкли к передвижениям в условиях суровой зимы, и Кагэкацу, объединившись с силами из Хокурику(5), начал генеральное наступление.
– Замок Кабасава(6) захвачен людьми Уэда, армия отступает в Канто!
– Китадзё Кагэхиро-доно(7) убит!
– Форт Симаноруй взят господином Кагэкацу!
– Замок Китадзё пал!
Стоило ветрам удачи перемениться – и силы союзников начали стремительно таять. Генералы один за другим предавали меня. Надеявшийся на мир Норимаса сгинул вместе с Доманмару.
После падения Отатэ смерть гналась за нами по пятам: люди, с которыми я вместе сражался, жертвовали собой, защищали меня до последнего – лишь бы я мог спастись бегством.
«Хватит! Остановитесь!»
– Чтобы наша смерть не была напрасной – живите, Кагэтора-сама!
«Нет! Если я убью себя – всё закончится. Не говорите мне, что я должен жить!»
– Самоубийство? Как можно!
– Нет на свете большей радости, чем умереть за господина.
– Нам жизни не жалко – лишь бы вы спаслись!
«Я не хочу, чтобы кто-то ещё ради меня умирал!»
Безымянный солдат, во время переправы через Такадагаву вытолкнувший меня на берег, но сам сгинувший в её мутных водах, выбившись из сил – он всё же до последнего улыбался, глядя в мою сторону.
– Пусть воинская удача сопутствует вам, тоно(8)…
Какое я имею право просить, чтобы они не гибли? Я должен был быть им всем защитой – но я, их предводитель, не смог никого защитить.
Будь у меня больше силы…
Столько силы, сколько у князя Кэнсина!..
Когда мы добрались, наконец, в Самэгао, от многочисленной некогда армии не осталось и двух сотен солдат. Главные силы Мидзё взяли замок в плотное кольцо, и, когда Хориэ переметнулся – пошли в атаку. Наступающие переправились через ров, снесли ворота. Их цель – добыть голову вражеского генерала. Мою голову.
– Не надобно сдаваться. Спасайтесь, тоно, хотя бы в одиночку!..
Мои люди отчаянно сражались, все до последнего – сопровождавшие меня ещё из Одавары Кондо Дзибу, Исидзака Сакон… Я сам, обнажив меч, бросился на врага и рубил направо и налево.
«Моя жизнь, сохранённая всеми вами…»
Она больше не принадлежит мне одному. Столько людей погибли, защищая меня… Теперь я должен защищать себя сам, во что бы то ни стало должен остаться в живых. Сохранив свою жизнь, я смогу хоть немного отдать дань павшим.
Но и тому не суждено было осуществиться.
Наступающих слишком много, а бежать больше некуда. Враги загоняют меня, словно какую-то добычу… Унижение зверя, зарубленного охотниками – только не это. Этого я в силах избежать. Если впереди только смерть и ничего, кроме смерти, то нужно умереть, как подобает генералу. Как подобает сыну Уэсуги Кэнсина – с достоинством.
Резко вскидываю голову и устремляю взгляд в сторону Мидзё.
Смотрите, воины Мидзё, как умирает Кагэтора – и пусть картина эта навеки останется в вашей памяти.
Я впечатаю свой дух в эту землю – свой гневный, распалённый дух. Это не поражение. Дух пребудет здесь вечно – в знак того, что сердце моё не примирилось с несправедливостью.
Кинжал выскальзывает из ножен, на белом лезвии пляшет пламя. На секунду закрываю глаза.
– Простите меня, соратники…
Я не забуду эту обиду.
«Никогда не забуду, Кагэкацу!»
Брызнула кровь – и перед глазами всё стало красным.
Всеми забытое тело на снегу – без головы, одно туловище. Обезглавлено и выброшено, будто вещь какая-то. Как люто… Горькое зрелище.
Опускаюсь в снег на колени, провожу рукой: вот, значит, каково это – коснуться собственной спины. Столько ран – я и не заметил… Сколько людей следовали за мной, видя перед собой эту спину. Увы, я всех их погубил.
Лишившийся тела уж не способен плакать. Видно, только через горячие слёзы и может печаль покинуть человека. Сухие рыдания не приносят исцеления. Ветер дует сквозь рёбра… Печаль белых костей.
Поднимаю взгляд к небесам.
В груди ширится ярость и негодование, толкается вверх и, наконец, хлещет изо рта: вой разносится над равниной Кубики, эхом прокатывается по Этидзан. Неспособная плакать душа может лишь выть – бушевать, свирепеть, корчится мысленными судорогами; рвать и метать, крушить и терзать землю, и яростно стенать, провозглашая:
Убью, убью, убью!
Всех до единого!
– …Пусть пропадёт Этиго!
Падает с неба гигантская молния. Сдавленные ужасающей мощью мысли разлетаются вдребезги. Всё залито ослепительным светом.
Отец…
---------
(1) Мидзё – другое название замка Касугаяма (здесь и далее примечание переводчика).
(2) Уэсуги Кэнсина считали божеством-хранителем севера, этими словами он предлагает Кагэторе стать его наследником.
(3) –сама – вежливый именной суффикс, соответствует обращению к господину.
(4) Канто – часть острова Хонсю вокруг нынешней столицы. Включает в себя префектуры Гумма, Тотиги, Ибараки, Канагава, Сайтама, Тиба и Токио.
(5) Хокурику – область в центре острова Хонсю. Включает в себя нынешние префектуры Тояма, Исикава и Фукуи, в описываемое время это были провинции Этидзен, Эттю и Этиго.
(6) Замок Кабасава (также известен как замок Марико) – горный замок, расположенный в Этиго (ныне префектура Ниигата), в котором, видимо, родился Уэсуги Кагекацу. Его внутренняя цитадель была построена на вершине горы на высоте 300 метров.
(7) Китадзё Кагэхиро, 1548 – 1579 – вассал клана Уэсуги, старший сын и наследник Китадзё Такэхиро, в описываемое время уже был главой дома Китадзё. Во время смуты Отатэ принял сторону Кагэторы и фактически являлся связующей силой всей его армии. После его смерти коалиция быстро распалась.
(8) Тоно – обращение, принятое в самурайском сословии, соответствует именному суффиксу -доно.
История вторая, глава первая
История вторая
Рождение Якши
Глава 1
Дух
Рождение Якши
Глава 1
Дух
Никому живому не дозволено приближаться.
Земли замка Самэгао – наша плоть. Сгнивший труп.
Эти горы – горы траура. Под сенью трав черепа покоятся, смертный тлен с земли дождями не смоется. Ключевая вода – что мертвецкая кровь, дуновение ветра – что мертвецкий стон; чернота земли прахом скорбным окрасилась. Под ноги смотри! Каждым шагом ты топчешь наши тела! Стонут побелевшие кости, брошенные в чистом поле.
Этот замок – замок страстей. Каждое дерево, каждая травинка, всё, вплоть до каждого зёрнышка сгоревшего риса, пропиталось злобой мертвецов.
Воры, приходящие на поле брани поживиться, срывающие доспехи с павших солдат, забирающие мечи – с вами мы расправляемся на месте. А из тех, кого в горы погнал голод, в поисках запасов сгоревшего провианта, ещё никто не вернулся назад. Горевший в замке Самэгао рис – смертоносная пища. Стоит его отведать, испустишь дух, синей кровью харкая.
Ткни здесь в любой клочок земли – и ты уже оскверняешь трупы. Здесь гиблое место, родившееся посреди мира живых.
Зазнаются живые! Мёртвые не простят обиду.
Не троньте! Не троньте наши души, коли вам жизнь дорога!
Слышится конский топот – всё ближе войска из Мидзё(1). Запах смерти плывёт над полем битвы в Оба: выстрелы, крики. Мечутся обезумевшие люди. Из-за оттепели рухнула переправа через Такадагаву, утопив союзников в холодных водах реки. Ветераны вставали в одиночку на пути у врага, только чтобы дать ему спастись – и умирали один за другим. Только для того, чтобы он мог выжить.
– Коль скоро наследник ваш отправился в мир иной, пойду и я вслед за ним, чтобы в пути ему не было одиноко. А вы, господин мой, спасайтесь! Бегите в Одавару, в Сагами, взгляните на любезную вам родину ещё раз.
Я не могу так поступить!.. Не могу вернуться в Одавару, я принадлежу Этиго. Когда мы спасёмся отсюда, я снова соберу войска. Останусь в Этиго! Вместе с тобою!..
Однако жена решительно покачала головой. Словно успокаивая упрямого ребёнка, она стёрла пальцем слёзы с его щеки.
– Мы вместе с Доманмару будем всю жизнь оберегать вас с того света, мой господин.
«Пусть удача сопутствует вам в бою».
Улыбка растаяла, и она бросилась в его объятья, не сдержав порыв. В последний раз соприкоснулись пальцы… Потом пламя взметнулось в воздух красным цветком – и рухнул пылающий Отатэ. Прижимая к груди его кимоно, жена до конца не переставала улыбаться.
– Отец! – Голос сына, которому уже в детстве пришлось облачиться в воинские доспехи. – Ради вас, отец, Доманмару непременно исполнит поручение.
Нет, Доманмару!.. Коли пойдёшь, тебя убьют! Кагэкацу не знает жалости – что толку сейчас от мирных переговоров. В этом противостоянии выживу либо я, либо он. Я не хочу отправлять тебя на смерть, Доманмару!
Дитя моё не слышит крика отчаяния, им помыкает убоявшийся смерти старый вояка. Не о мире ты хотел просить, Уэсуги Норимаса, а для себя пощады вымаливать. Если бы Кагэкацу желал мира, эта война не началась бы вовсе…
Тело Доманмару представляло жалкое зрелище: и доспехи, и меч сорваны.
Вот до чего ты дошёл, предатель Кагэкацу? Настолько ты меня ненавидел? Я мешал тебе? Мы вместе должны были взять на себя бремя правления. Вероломный подлец, растоптавший доверие друга!..
Настолько не доверяете крови Ходзё, текущей во мне? Я всё позади оставил, от всего отрёкся, но Этиго старается выдворить меня, как чужеродное тело?! Неужто лишь кровь – причина отчуждения? Какая-то кровь важнее истинных чувств?
Безобразное Этиго – белый оборотень, белая дьявольская земля. Пусть тело моё сгниёт, но скорбь не иссохнет. Коли суждено мне умереть – я и тебя утащу в могилу.
Плоть, разрываемая клинком… Досада и жажда мести переполнили моё сердце, когда я вонзил лезвие себе в живот. И ещё напоследок, поперёк горла – в тот миг брызги свежей крови напомнили о цветах ликориса. Коли правду говорят, что цветы эти, полные ядовитой отравы, взрастают на крови мертвецов – я всю эту землю затоплю красными цветами.
Не принявшее мои чувства Этиго!
Ненавистное Этиго!
Захлебнись синей кровью и пропади пропадом, белая земля!
Пусть пропадёт Этиго!..
«Этиго никогда не отвернётся от тебя.»
Зимнее море.
В тот пасмурный снежный день, когда союз с Ходзё был расторгнут, отец позвал меня с собой на северный пляж. Вот что сказал он мне, приготовившемуся было к смерти: «…Перерождайся, Кагэтора. Отринь оставивших тебя Ходзё, возродись как человек Уэсуги. Пусть северные земли суровы, но Этиго никогда не отвернётся от тебя. Переродись в утробе этой снежной бури… Переродись, Кагэтора! И становись наследником божества-хранителя севера(2).»
«Да, отец! – сразу поклялся я: – Что бы ни случилось, Сабуро Кагэтора навеки с вами!»
Вы поверили мне. Ваше безоговорочное доверие осчастливило меня как ничто другое. Вы негодовали на Ходзё за то, что те оставили младшего сына на откуп – негодовали за мой счёт. Вы относились ко мне не как к заложнику, а как к человеку, и как человеком дорожили мной. Вы доверяли мне. Я был счастлив, князь Кэнсин. Попав в Этиго, я получил столько тепла и участия, обрёл семью, обрёл друзей. Это стало моим спасением. Ради вас я отдам жизнь, отброшу имя и положение, хоть на край света за вами пойду. Коли надо – обращу клинок даже против кровных родичей.
– В этом мире, поглощённом войной, я сражаюсь ради истинного пути, ради правильного миропорядка.
Приёмный отец мой Кэнсин, нетерпящий тщеславие и алчность, дух питающий верой, всю жизнь положивший на борьбу… В то время как все вокруг сражались за власть и территории, он посвятил себя идеалу, и этот образ был бесконечно прекрасен в моих глазах.
– Уэсуги карают нечестивых людей, выступая от имени небес. Наша армия должна отвергать ложь и утверждать правду. Послушай, Кагэтора. Человек не должен сражаться ради себя – только лишь ради истинного пути.
В это смутное время усобиц порядок разрушен: вассал восстаёт против господина, сын идёт на отца, брат на брата… Верность теперь – пустой звук. Мир прогнил и обезумел.
– Нам необходим истинный путь.
В душе своей я верил: свершить всё то, о чём говорит этот человек, может лишь он сам. Сделать так, чтобы правильный миропорядок пришёл на смену смутному времени… Князь Кэнсин, только вам это по силам.
Отец, я пойду за вами до конца. Вы – земное воплощение Бисямонтэна, названный сын бога войны. Я горжусь тем, что удостоился чести стать вашим сыном.
Сабуро Кагэтора живёт ради вас.
Ради пути, в который верите вы.
– Братец Сабуро!.. – юный наездник, оглянувшись, машет мне рукой. – Давай, умчим далеко! До порта Гоцу!
«Кагэкацу…»
Младший брат моей жены, Кихэйдзи Кагэкацу. Первый в моей жизни друг. С ним было легко говорить по душам: о чаяниях, о страданиях. Он ведь тоже сын прежнего врага. Его настоящий отец, полководец дома Нагао, поднял неудачное восстание против молодого ещё Кэнсина. Хоть он приходился последнему зятем, само его существование должно было быть непростительно для Кэнсина, уже прошедшего однажды через семейную распрю и успевшего сполна прочувствовать: родичи могут быть страшнее любого внешнего врага.
– Но отец – это отец, а я – это я. Вот что я думаю, братец Сабуро: буду служить князю Кэнсину верой и правдой. Так хорошо буду служить, что он и не увидит больше во мне сына бунтовщика.
Кагэкацу смеялся на морском ветру. Сердце у него прямое, как стрела. Наши обстоятельства чем-то схожи.
Да, мне нужно брать с него пример. Жить так, чтобы все позабыли о моём родстве с Ходзё. Чтобы князь Кэнсин никогда не усомнился, никогда не разочаровался во мне. Чтобы всем сердцем мне доверял.
– Будем вместе защищать Этиго и поддерживать князя Кэнсина на его пути к вершине.
До глубокой ночи мы беседовали с тобой, делились наивными юношескими мечтами. Верили в нерушимость нашей дружбы. Верили, что спор о наследовании обойдёт нас стороной, не коснётся нашего братства. Что после смерти Кэнсина мы встанем на защиту Этиго вместе.
Как же скоро всё было разрушено.
Узнав о смерти Кэнсина, я примчался к воротам замка, где меня остановили подручные Кагэкацу: Мидзё был оккупирован его сторонниками – кланами Уэда и Ёита. Захватчики выстроились в ряд, настав на меня ружья.
– Вам войти не дозволено. – Остановивший меня Хигути Ёроку был доверенным Кагэкацу. – Согласно последней воле, главой клана признан князь Кагэкацу. Отныне вам входить не дозволено. Уходите, прошу вас, Кагэтора-сама(3).
«Неужто это твой ответ, Кагэкацу? Вот что на самом деле было у тебя на уме!»
– Пусти! Я хочу видеть тело отца! Пусти меня к нему, Кагэкацу!
В ответ на мою скорбь об ушедшем отце я увидел перед собой лишь крепко запертые ворота.
– Отец!
– Не дайте себя обмануть, никакой последней воли не было, – рискуя жизнью передал один из слуг отца, бывший с ним в момент смерти. – Это всё происки госпожи Наоэ и сторонников Кагэкацу. Сам князь Кэнсин никого не называл!
Так, не увидев даже тело Кэнсина, я оказался в пылу войны. Кагэкацу был безжалостен, словно в него вдруг вселился какой-то жестокий демон. Неужели ты не знаешь слёз? Смерть князя Кэнсина не опечалила тебя? Вассалы тоже позабыли о трауре и взяли в руки оружие, думая лишь о том, как бы выжить. Этиго раскололось на две части, земля окрасилась кровью братоубийственной войны.
– Прошу вас, Кагэтора-сама, примите подкрепление от Ходзё!
– Необходимо победить в этой войне. Сейчас нужна любая сила.
Этого я сделать не могу. Запроси я помощь с родной земли, всё доверие ко мне рухнет, а клятва превратится в пустой звук.
– Нужно выжить любой ценой! Сейчас главное – выиграть войну, разве нет?
И всё же, прими я хоть один раз помощь от Ходзё, люди Этиго больше не поверят мне. Это война только между силами Этиго. Отводите подкрепление в Канто!(4)
– Но стоит ли это вашей жизни?!
Я готов. Пусть так. По крайней мере я умру как Уэсуги.
– А жизни воинов? Бесчисленное множество погибнет – на это вы тоже готовы пойти?
Сердце сжимается от боли. Моя победа или поражение определяет столько судеб. На войне полководец всегда несёт жизни солдат на своих плечах.
– На войне ты либо победил, либо проиграл. Сейчас самое главное – одержать победу над Кагэкацу!
Умершие не возвращаются с того света. Я стискиваю зубы, плечи мои дрожат. Коли проиграю – конец всему. Там уже не будет ни Ходзё, ни Уэсуги.
Я должен победить.
«Кагэкацу!»
Этиго опорочено. Вовсе не таким желал видеть его князь Кэнсин. Всем застит глаза своя выгода, а оплакать смерть князя – и не подумали. Тщеславие, вероломство, предательство… Нет больше порядка. Есть всё то, что ненавидел князь Кэнсин, и оно переливается на этих землях через край.
«Вот что ты сотворил с Этиго!»
Белый оборотень так до конца и остался врагом Кагэторы: снег преградил путь войскам Ходзё, а оставшиеся на зимовку тоже не привыкли к передвижениям в условиях суровой зимы, и Кагэкацу, объединившись с силами из Хокурику(5), начал генеральное наступление.
– Замок Кабасава(6) захвачен людьми Уэда, армия отступает в Канто!
– Китадзё Кагэхиро-доно(7) убит!
– Форт Симаноруй взят господином Кагэкацу!
– Замок Китадзё пал!
Стоило ветрам удачи перемениться – и силы союзников начали стремительно таять. Генералы один за другим предавали меня. Надеявшийся на мир Норимаса сгинул вместе с Доманмару.
После падения Отатэ смерть гналась за нами по пятам: люди, с которыми я вместе сражался, жертвовали собой, защищали меня до последнего – лишь бы я мог спастись бегством.
«Хватит! Остановитесь!»
– Чтобы наша смерть не была напрасной – живите, Кагэтора-сама!
«Нет! Если я убью себя – всё закончится. Не говорите мне, что я должен жить!»
– Самоубийство? Как можно!
– Нет на свете большей радости, чем умереть за господина.
– Нам жизни не жалко – лишь бы вы спаслись!
«Я не хочу, чтобы кто-то ещё ради меня умирал!»
Безымянный солдат, во время переправы через Такадагаву вытолкнувший меня на берег, но сам сгинувший в её мутных водах, выбившись из сил – он всё же до последнего улыбался, глядя в мою сторону.
– Пусть воинская удача сопутствует вам, тоно(8)…
Какое я имею право просить, чтобы они не гибли? Я должен был быть им всем защитой – но я, их предводитель, не смог никого защитить.
Будь у меня больше силы…
Столько силы, сколько у князя Кэнсина!..
Когда мы добрались, наконец, в Самэгао, от многочисленной некогда армии не осталось и двух сотен солдат. Главные силы Мидзё взяли замок в плотное кольцо, и, когда Хориэ переметнулся – пошли в атаку. Наступающие переправились через ров, снесли ворота. Их цель – добыть голову вражеского генерала. Мою голову.
– Не надобно сдаваться. Спасайтесь, тоно, хотя бы в одиночку!..
Мои люди отчаянно сражались, все до последнего – сопровождавшие меня ещё из Одавары Кондо Дзибу, Исидзака Сакон… Я сам, обнажив меч, бросился на врага и рубил направо и налево.
«Моя жизнь, сохранённая всеми вами…»
Она больше не принадлежит мне одному. Столько людей погибли, защищая меня… Теперь я должен защищать себя сам, во что бы то ни стало должен остаться в живых. Сохранив свою жизнь, я смогу хоть немного отдать дань павшим.
Но и тому не суждено было осуществиться.
Наступающих слишком много, а бежать больше некуда. Враги загоняют меня, словно какую-то добычу… Унижение зверя, зарубленного охотниками – только не это. Этого я в силах избежать. Если впереди только смерть и ничего, кроме смерти, то нужно умереть, как подобает генералу. Как подобает сыну Уэсуги Кэнсина – с достоинством.
Резко вскидываю голову и устремляю взгляд в сторону Мидзё.
Смотрите, воины Мидзё, как умирает Кагэтора – и пусть картина эта навеки останется в вашей памяти.
Я впечатаю свой дух в эту землю – свой гневный, распалённый дух. Это не поражение. Дух пребудет здесь вечно – в знак того, что сердце моё не примирилось с несправедливостью.
Кинжал выскальзывает из ножен, на белом лезвии пляшет пламя. На секунду закрываю глаза.
– Простите меня, соратники…
Я не забуду эту обиду.
«Никогда не забуду, Кагэкацу!»
Брызнула кровь – и перед глазами всё стало красным.
Шуршит и падает снег…
Хлопья тают на руке, стекая по окровавленным запястьям.
Длинная вереница боевых коней бредёт через чёрные поля и горы.
Куда же они идут?..
На поле битвы или же в обитель мёртвых?
Пешие скелеты извилистой цепью взбираются по склону.
Один за другим перебираются… Конца и края не видать.
Вьётся и вьётся цепь.
Не прекращаясь идёт череда мертвых воинов.
Молча, не оборачиваясь, по дороге без развилин шагают вперёд мертвецы.
Нет среди них ни генералов, ни рядовых.
Да-а…
Мне тоже следовало бы встать в строй, но…
Они уже далеко и уходят всё дальше… Уже похожи на цепочку муравьёв…
Всё меньше, меньше… Исчезли.
Хлопья тают на руке, стекая по окровавленным запястьям.
Длинная вереница боевых коней бредёт через чёрные поля и горы.
Куда же они идут?..
На поле битвы или же в обитель мёртвых?
Пешие скелеты извилистой цепью взбираются по склону.
Один за другим перебираются… Конца и края не видать.
Вьётся и вьётся цепь.
Не прекращаясь идёт череда мертвых воинов.
Молча, не оборачиваясь, по дороге без развилин шагают вперёд мертвецы.
Нет среди них ни генералов, ни рядовых.
Да-а…
Мне тоже следовало бы встать в строй, но…
Они уже далеко и уходят всё дальше… Уже похожи на цепочку муравьёв…
Всё меньше, меньше… Исчезли.
Всеми забытое тело на снегу – без головы, одно туловище. Обезглавлено и выброшено, будто вещь какая-то. Как люто… Горькое зрелище.
Опускаюсь в снег на колени, провожу рукой: вот, значит, каково это – коснуться собственной спины. Столько ран – я и не заметил… Сколько людей следовали за мной, видя перед собой эту спину. Увы, я всех их погубил.
Лишившийся тела уж не способен плакать. Видно, только через горячие слёзы и может печаль покинуть человека. Сухие рыдания не приносят исцеления. Ветер дует сквозь рёбра… Печаль белых костей.
Поднимаю взгляд к небесам.
В груди ширится ярость и негодование, толкается вверх и, наконец, хлещет изо рта: вой разносится над равниной Кубики, эхом прокатывается по Этидзан. Неспособная плакать душа может лишь выть – бушевать, свирепеть, корчится мысленными судорогами; рвать и метать, крушить и терзать землю, и яростно стенать, провозглашая:
Убью, убью, убью!
Всех до единого!
– …Пусть пропадёт Этиго!
Падает с неба гигантская молния. Сдавленные ужасающей мощью мысли разлетаются вдребезги. Всё залито ослепительным светом.
Отец…
---------
(1) Мидзё – другое название замка Касугаяма (здесь и далее примечание переводчика).
(2) Уэсуги Кэнсина считали божеством-хранителем севера, этими словами он предлагает Кагэторе стать его наследником.
(3) –сама – вежливый именной суффикс, соответствует обращению к господину.
(4) Канто – часть острова Хонсю вокруг нынешней столицы. Включает в себя префектуры Гумма, Тотиги, Ибараки, Канагава, Сайтама, Тиба и Токио.
(5) Хокурику – область в центре острова Хонсю. Включает в себя нынешние префектуры Тояма, Исикава и Фукуи, в описываемое время это были провинции Этидзен, Эттю и Этиго.
(6) Замок Кабасава (также известен как замок Марико) – горный замок, расположенный в Этиго (ныне префектура Ниигата), в котором, видимо, родился Уэсуги Кагекацу. Его внутренняя цитадель была построена на вершине горы на высоте 300 метров.
(7) Китадзё Кагэхиро, 1548 – 1579 – вассал клана Уэсуги, старший сын и наследник Китадзё Такэхиро, в описываемое время уже был главой дома Китадзё. Во время смуты Отатэ принял сторону Кагэторы и фактически являлся связующей силой всей его армии. После его смерти коалиция быстро распалась.
(8) Тоно – обращение, принятое в самурайском сословии, соответствует именному суффиксу -доно.
@темы: первая встреча, перевод, приквелы
-
-
24.04.2020 в 08:33Кстати, FiliaUlCoupt, может тебе это в последующем переводе пригодится.
-----------
И: Четыреста лет назад… Властитель провинции Этиго, князь Уэсуги Кэнсин отправился в мир иной. Встал вопрос: кому же быть его преемником? Тогда все мы, прежде крепко сплочённые под знамёнами Уэсуги, разделились на два лагеря и схлестнулись друг с другом. Сабуро Кагэтора и Кихэйдзи Кагэкацу… Два приёмных сына начали войну за право наследования. Люди назвали эту войну Смутой Отатэ.
К: Вперёд!
К: Пустите меня! Дайте взглянуть на тело господина Кэнсина! Прошу, Кагэкацу!
Слуга: Никак нельзя! Согласно последнему слову князя, его наследник – господин Кагэкацу! Извольте уйти, господин Кагэтора!
К: Значит, таков твой ответ, Кагэкацу? Таково твоё истинное намерение?
Слуга: Не дайте себя обмануть! Князь Кэнсин никого не называл!
Слуга: Вы должны выиграть эту войну!
К: Кагэкацу!
И: К телу его не допустили, и вслед за тем начались военные действия. Кагэкацу был безжалостен, словно в него вселился какой-то злой дух.
Слуга: Замок Кабаносава захвачен войсками Уэды! Наша армия отступила в Канто!
Слуга: Китадзё Кагэхиро-доно погиб в бою!
Слуга: Укрепление Симаноруй захвачено людьми Кагэкацу!
Слуга: Замок Китадзё пал!
И: Силы сторонников начали стремительно таять – словно посыпалось домино. Наконец, пала главная крепость, Отатэ.
К: Хватит! Остановитесь!
Солдат: Чтобы наша смерть не была напрасной – живите, Кагэтора-доно!
К: Нет! Если я убью себя – всё закончится! Не говорите мне, что я должен жить!
Солдат: Самоубийство? Как можно!
Солдат: Нет на свете большей радости, чем отдать жизнь за господина.
Солдат: Нам жизни не жалко, лишь бы вы спаслись!
К: Я не хочу, чтобы вы продолжали гибнуть ради меня!
Солдаты: Вперёд!
К: Какое я имею право просить, чтобы они не гибли? Я должен был быть им всем защитой. Я – их предводитель! Будь у меня больше силы… Столько силы, сколько у господина Кэнсина…
И: Войска противника подступили со всех сторон, и бежать было некуда. Впереди ждало только унижение – унижение зверя, зарубленного охотниками.
К: Только не это!
И: Если впереди – только смерть… …и ничего, кроме смерти… то нужно умереть, как подобает генералу… …как подобает сыну Уэсуги Кэнсина… …с достоинством.
К: Простите меня… …соратники… Эту обиду… Эту несправедливость я никогда не забуду, Кагэкацу!
Кэнсин: Кагэтора… Открой глаза. Кагэтора!..
К: Где я?..
Кэнсин: Это место между миром людей – и миром иным.
К: Чей это голос?.. Князь Кэнсин!.. Это вы?.. Вы живы?!
Кэнсин: Я больше не принадлежу миру людей… Разве ты не видел моё тело своими собственными глазами?
К: Не видел, отец мой! Меня не пустили, а потом сразу началась война. Множество моих соратников погибло… Я отомщу, Кагэкацу. Я отомщу и тебе – и всему Этиго за нашу смерть!
Кэнсин: Не нужно больше, Кагэтора. Я заберу твою ненависть. Доверься мне. Отдайся в мои руки.
Кэнсин: Слушай внимательно, Кагэтора. Души, остающиеся в этом мире после смерти, теряют разумение и становятся сгустком страстей. Они беснуются во власти своих предсмертных чувств, и ничего с ними не поделать. Всё вокруг превращается в выжженную пустыню. Нельзя, чтобы духи задерживались в этом мире.
Кэнсин: Вот как выглядит сейчас Этиго. И ты тоже приложил к этому руку.
К: Что же делать?
Кэнсин: Простое отпевание здесь не поможет. Непослушных детей нужно бить по щекам, чтобы научить уму разуму.
К: Нужно с ними сражаться? Но их так много!
Кэнсин: Есть могучая сила, которая отправит их на тот свет.
К: Сила?.. Что это за сила?..
Кэнсин: Мы восстановим миропорядок. Ты станешь частью свиты нашего покровителя Бисямонтэна… …чтобы отправить в мир иной души тех, кто погиб по твоей вине… …и избавить Этиго от неупокоенных духов.
Кэнсин: Согласен ли ты трудиться… …став моими руками и ногами?
К: Но будет ли меня достаточно?
Кэнсин: Никто другой не подходит на эту роль. Возможно, это не станет твоим искуплением… …но это может стать твоим великим делом. Ведь ты был предводителем целого войска.
К: Если вы одарите меня своим доверием…
Кэнсин: Ты согласен, Кагэтора?
К: Да. Согласен идти хоть на край света, отец мой.
Кэнсин: Тогда тебе предстоит перерождение.
К: Перерождение?
Кэнсин: Ты получишь новое тело, и начнёшь в нём новую жизнь.
К: Новое…
Кэнсин: Не тревожься. Тело уже ждёт тебя. После перерождения с тобой будет один из моих людей.
К: У меня будут соратники?
Кэнсин: Да. Тоже перерождённые. На земле ты станешь их генералом. А я, Кагэтора, буду наблюдать за тобой отсюда.
Кэнсин: Всё ещё колеблешься?
К: Отец мой…
Кэнсин: Что, Кагэтора?
К: Тогда, в преддверии конца… С кем было ваше сердце? О ком вы думали, как о наследнике?
К: Простите…
Кэнсин: Кагэтора… Ты наследуешь богу-защитнику севера.
Кэнсин: Ступай. Тебя ждёт слияние с Бисямонтэном. Выполни свой долг. Я вберу в себя все твои чувства… …поэтому будь сильным. Не убегай. Ничего не бойся. Ты не один. Понимаешь, Кагэтора? Ты не должен проиграть.
И: Установление связи с божеством подобно соитию. Соединение с высшей сущностью – непростое дело для человеческого духа. Сливаться с силой, которая в разы превосходит тебя, придавливает тебя – это всё равно, что сливаться со вселенной. Князь Кагэтора получил позволение на связь с Бисямонтэном. Его наградили особой способностью: отправлять духов на тот свет. Его собственный дух после этого начал испускать необычный аромат, свойственный лишь тем, кто прошёл через слияние с буддой. Мне довелось видеть нескольких людей, осуществивших это, но ни в ком из них остаточный аромат не был столь силён. Ну что же! Пора.
И: Похоже, вы очнулись.
К: Где мы?..
И: На этом свете, Кагэтора-доно.
К: На этом свете?..
И: Вы переродились. Сохранили память и характер – просто получили новое тело.
К: Новое…
И: Вы живёте. Во второй раз.
К: Эти руки… Эти ногти… Это – я?.. Нет, это не я!.. Что это за тело!
И: Кагэтора-доно! Это ваше новое тело. В нём вы начнёте новую жизнь.
К: Новую… нет… Я… Я что теперь, другой человек?..
И: Ваше тело – другой человек.
К: Другой…
И: Да, возможны некоторые неудобства, пока вы не привыкли. Но потом всё это пройдёт.
К: Это и есть перерождение?..
И: Да, ваше перерождение прошло успешно.
К: Это тело… Этот человек был жив?
И: Конечно.
К: Но как же… А что стало с его душой?
И: Отправилась в мир иной.
К: То есть… Я её вышвырнул?
И: Если ваш дух не будет прочно сидеть в теле, вы не сможете выполнять свой долг. Не сможете пользоваться изгоняющей силой.
К: Изгоняющей силой?..
И: Это разновидность силы будды, полученная от Бисямонтэна. Отправляет духов на тот свет. Она станет вашей, если будет на то соизволение Бисямонтэна. Раз вы переродились… …значит, соизволение получено.
К: А ты кто такой?
И: Похоже, вы не помните… Ничего удивительного. Моё имя – Иробэ Сюриносин Кацунага. Отныне я в вашем распоряжении.
К: Это имя… Отец Иробэ Акинаги и Нагадзанэ? Но вы же…
И: Я тоже переродился.
К: Стало быть…
И: Однажды умерев, живу снова. Князь Кэнсин призвал меня к себе и поручил изгонять мстительных духов. Я переродился – и вот я здесь. Вы помните, о чём вам говорил князь Кэнсин?
К: Не волнуйтесь. Помню.
И: Вам предстоит отправиться в замок Фудояма. Там вы, должно быть, встретитесь с вашим телохранителем.
К: Телохранитель? Разве это не вы?
И: Нет. Его для вас выбрал лично князь Кэнсин.
К: Кто же?..
И: Наоэ Нобуцуна.
К: Что?! Наоэ Нобуцуна? Почему именно он?! Он – враг! Ни за что на свете!
И: Это приказ, Кагэтора-доно.
К: Это невозможно! Враг… Один из главных вассалов Кагэкацу… Его – мне в телохранители? Ну уж нет. Почему я должен делать с ним одно дело?
И: Потому что таков ваш долг! И вы должны его выполнить, Кагэтора-доно.
Кэнсин: Ты будешь его защитником. Будешь поддерживать моего сына, Кагэтору.
Н: Защищать человека, которого мы убили? Вражеского генерала…
Кэнсин: Если Кагэтора окажется во власти злых чувств и потеряет контроль… Кто-то должен его остановить.
Н: Сабуро Кагэтора…
Кэнсин: Ты будешь его телохранителем – и надзирателем. Для этой службы нужен человек из стана врага.
Н: Если речь идёт о таком важном деле…
Кэнсин: Ступай, Наоэ Нобуцуна.
Н: Всё в порядке?
И: Наоэ, это ты?
К: Это и есть Наоэ Нобуцуна?
И: Его сила пробудилась?
К: Жертвы моих сражений – слушайте меня! Вам не суждено спастись, пока вы остаётесь в этом мире. Бай! Ноумакусаманда боданан байсирамандая совака. О великий Бисямонтэн! Да истребится зло! Даруй мне силу твою! Изыди!
Н: Я – Наоэ Нобуцуна, ваш защитник по приказу господина Кэнсина.
К: Тебе не страшно? Перед лицом вражеского генерала, который всех вас ненавидит.
Н: Теперь вы – мой господин, князь Кагэтора.
К: В самом деле? Ты сможешь так думать обо мне? Тебя не ждёт никаких наград. Ты ничего не получишь взамен – ты правда станешь звать меня господином?
Н: Стану. Если таков приказ князя Кэнсина.
К: Я изгоняю потому, что хочу упокоить своих товарищей. Не ради победителей, не ради оставшихся в живых.
Н: Я буду звать вас Кагэтора-сама.
Их миссия в том, чтобы сражаться с мстительными духами. Их называют якшами Уэсуги. Уэсуги Кагэтора. Наоэ Нобуцуна. Иробэ Кацунага. Какизаки Харуиэ. Ясуда Нагахидэ. Они живут уже четыреста лет, сменяя тела. Они отправляют мстительных духов на тот свет, упокаивают мертвецов, сами будучи мертвецами. 33-й год эпохи Сёва. Токио переживает стремительный экономический рост. Всюду царит оживление. Но самый главный враг… …вот-вот возродится.
-
-
24.04.2020 в 08:56Приятно видеть, что есть еще движуха в нашем стоячем болотце )))
-
-
24.04.2020 в 08:59Очень красочно все описано, захотелось одновременно в Самэгао и читать приквелы
Katinka, у меня на этот кусок были готовы субтитры (кажется даже полностью, исключая может быть опенинг), но проект лежал на старом ноутбуке, который умер. Даже не знаю, сохранились ли где-нибудь копии и смогу ли я их поднять... Надо поискать.
-
-
24.04.2020 в 09:14Давай, поищи, присоединяйся к движухе
-
-
24.04.2020 в 09:42В целом, пока длится корона и у меня больше выходных, чем работы, я готова работать на спектакль (в приоритете у меня сейчас изучение софта, но интересы пересекаются в любом случае, так что
Спасибо, в общем, за
пинокглаву, ага-
-
24.04.2020 в 09:58Спасибо, в общем, за пинок главу, ага
Не за что, ждём
-
-
24.04.2020 в 10:02wakarinikuiiro, наше болотце, оно такое – живучее.
Teakini,
О, что наклёвывается. Субтитры к спектаклю...
-
-
24.04.2020 в 10:57-
-
24.04.2020 в 12:46-
-
24.04.2020 в 15:01-
-
24.04.2020 в 16:45вы кстати почти успели к очередной годовщине его смерти))
У меня от этого описания Самегао каждый раз мурашки по коже и когнитивный диссонанс, потому что я помню залитые солнцем золотые поля, зелень деревьев и торжество жизни.
И вода в роднике вкусная
-
-
24.04.2020 в 20:50-
-
25.04.2020 в 01:01Vergo,
вы кстати почти успели к очередной годовщине его смерти))
Ого! о_о Получается, что писали и вычитывали мы как раз в то самое время. :'-( Не удивительно, что я рыдала в три ручья. Т_Т
У меня от этого описания Самегао каждый раз мурашки по коже и когнитивный диссонанс, потому что я помню залитые солнцем золотые поля, зелень деревьев и торжество жизни.
И вода в роднике вкусная
Видимо, уже лет 500 как очистилось место.
-
-
27.04.2020 в 00:23/я тут "новенькая". узнала про МоВ меньше года назад. Жизнь фактически разделилась на "до МоВ" и "после"
-
-
27.04.2020 в 02:48Добро пожаловать
в болотов нашу компанию-
-
27.04.2020 в 02:57задавайте вопросы, делитесь чувствами. Если в призрачный костер нашего фандома подкидывать дровишки, это может оказывать вдохновляющий эффект на переводческие процессы
-
-
27.04.2020 в 02:59дух Кагеторы перестал буйствовать и жизнь пошла на лад =)
-
-
27.04.2020 в 10:53